Есть в Шабалинском районе деревня с лиричным названием — Ключи. Расположена она в 1,5 км. от села Новотроицкое. На сегодняшний день деревня совсем обезлюдела: «ушли» на погост старожилы, а молодое поколение уехало с родимой земли в поисках лучшей доли, кто куда. По всей России-матушке разбрелись ключевляне.
Откуда произошло название деревни Ключи в Шабалинском районе?
Лет 200 назад поселился на этой земле охотник Степан с молодой женой Любушкой.
Принесли они с собой нехитрое снаряжение для жизни – пилу двуручку, топор, ружьишко, да несколько котелков для приготовления пищи. Перво-наперво срубил мужик избу, а дотоле ютились они в шалаше. «С милым и в шалаше рай». Нетронутая веками тайга простиралась кругом. Древесина добротная, но бревна для избы заготовляли не самые крупные, чтобы под силу было вдвоем поднять и сложить сруб. Затем мастеровой супруг и глинобитную печку в жилище соорудил, благо глина в этих местах отменная. Степан охотился, а излишки дичи обменивал в близлежащих деревнях на соль, лапотцы и небольшие отрезы домотканой ткани. Два столетия назад в вятских краях дичь была непуганая и в немалом количестве. Завалит охотник медведя, вот и шуба жене готова, а из лисьего меха шапки неплохие получались. Любаша была славной помощницей. Супруг сутками пропадал в лесу, а она и шкуры поможет выделать, одежонку нехитрую пошить. Обед приготовить была большой мастерицей. Вокруг избушки посадила полевые цветы, а вместо изгороди высадила лесную малину. А однажды в колоду, сооруженную мужем, рой прилетел. Стала любимая женушка и бортничеством заниматься. Было пчелкам откуда нектар принести: заросли кипрея кругом пышным цветом алели, липа цвела, одуванчики, а по весне ива распускала свои сережки. Чай заваривала к приходу мужа с липовым цветом или зверобоем. Доставала из берестяного лукошка и сотовый мед. Казалось порой Степану, что их жизнь будет вечным счастьем, голубым и бездонным, как и глаза у его Любаши. Любила молодая женщина ходить в близлежащую рощицу за грибами. А уж в дальнее болото за клюквой и брусникой сопровождал её супруг. Пока женщина набирала ягоды в пестерь, а супруг уже тетеревов и рябчиков настреляет, свежей дичи на обед заготовит. Так и жили молодые люди неспешно на благодатной вятской земле, в любви, мире и согласии.
Молния или кара небесная, за что?
Однажды муж привычно отправился в лес на охоту, а жена осталась дома. Далеко от жилища не уходила Любаша в ту пору, первенца они ждали… К вечеру, дожидаясь любимого, растопила она в избе печку.
По темному небу плыли серые дождевые тучи, грянул на притихшую землю ливень. Засверкали молнии, одна из них, как гласит предание, ударила в женщину. В последние секунды, когда жизнь покидала пределы земные, наверное, думала она о супруге. А как иначе? На фоне безмятежной природы, видимо, именно в этот миг боль, острой внезапной «молнией» пронзила сердце Степана! Боль улетучилась так же внезапно, как и появилась, а мрачное предчувствие черной тучей заполонило душу. О телепатической связи между близкими людьми Степан и не помышлял… Охотился он в ту пору в дальних лесных угодьях. Бросил наземь дичь и, закинув ружьишко за плечо, кинулся что есть мочи к родному очагу. Еще издали увидел он, что над их жилищем высоко вверх поднимаются, вьются клубы темного дыма и неистово сверкают молнии. Прибежав, он не увидел ни дома, ни жены… А на том месте, где была расположена печь, стал бить из-под земли ключ.
Завыл Степан от горя протяжно и громко на всю округу, словно подстреленный и пойманный в капкан волк. Долго стоял он над пепелищем с поникшей головой. Горе охотника было неизмеримо и бездонно, как и сама вселенная… В одночасье из веселого мужчины он превратился в седовласого старика. Даже головней не осталось от родного жилища, один пепел… Порвав на груди нательную льняную рубаху, завернул он в тряпицу горсточку еще теплого пепла и бережно засунул за пазуху… Ушел охотник недалеко, поселился в близлежащей деревне Протасы. Всю свою долгую жизнь хранил верность супруге. А деревенцы ехидно кликали его – «Бобыль». Охотился бобыль, как и раньше. Каждый день приходил к заветному ключу, умывался родниковой водой и тихо приговаривал: — Любушка, Любушка ты моя, вот и свиделись вновь… Ключ из-под земли бил даже в морозную зиму. Приходил к нему Степан и в лютый мороз на самодельных лыжах. Так прошло много лет. А старик всё ходил и ходил на свидание к своей Любушке.
В Протасах деревенцы сокрушенно поговаривали: — Совсем уж свихнулся старый дурило… А однажды старик пропал и вовсе. О нем уже стали забывать. Да и кто будет горевать о бобыле? Года через два случайные путники обнаружили у родника останки Степана и полуистлевшую его одежду. Лежал он в метрах 5 от ключа, вытянув вперед руки, словно последний раз хотел испить водицы из родника и встретиться со своей любимой. Похоронили Степана на Новотрицком кладбище. Никто не плакал у его надгробья. А та, которая могла бы плакать и рыдать, наверное, уже белым ангелом с распростертыми крылами встречала своего любимого в мире ином… На поминальном ужине, сердобольная старушка, прочитав акафист об усопших, произнесла: — Бог прибрал и ладно, отмучился бедолага… Прошло много лет. Около этого родника, который бил из-под земли, вновь застучали топоры, негромко «завизжали» пилы, появились люди. Отстроили новые избы. А деревню так и назвали — Ключи.
